Любимой...
…Обольстительница. Игривая кошка, грациозно ступающая, скользящая по толстому ковру. Бесшумно. Улыбаясь. Кончик влажного язычка скользит по алым губам, будоража плоть, вызывая неодолимое желание припасть к ним. Если бы не глаза. Глаза притягивают к себе, порабощают, выпивают и вычитывают тебя до дна, до самых утаенных и мрачных уголков твоей души. Два ярко-зеленых магнита. И я падаю в них, вечность…
Девушка встала за креслом, в котором вальяжно устроился мужчина. Сейчас он был полностью в ее власти. Зачарован магией ее взгляда, ее тела, ее запаха. Магией полуночи, до которой оставались считанные минуты. Провела тонкими длинными пальцами по его шее, поднимаясь к лицу, подбородку, щеке. Мужчина откинул голову и прикрыл глаза, упиваясь волшебством момента. Белая сорочка с низким, распахнутым воротником резко контрастировала с загорелой кожей, по которой скользили пальцы девушки: то вверх, то вниз. Касания стали жестче: алые ногти оставляли белые полоски на шее человека, но его лишь раззадоривала возникшая жесткость. Мужчина улыбается. Он уже забыл о своей единственной любви, которая должна вскоре появиться, он не помнит, кто эта девушка и как попала в его комнату. Он счастлив.
Я счастлив. Я порабощен ее взглядом, ее касаниями и, да, это подлинное счастье. Скоро взойдет луна, я ожидал ее этим вечером, я помню об этом какой-то частичкой не подпавшей под волшебство. Неприятные мысли, и я даю магии ночи и незнакомке унести их прочь. Есть лишь она и желание. Ногти царапают мою шею, щеки, я пытаюсь поймать ее пальцы губами, но она не позволяет, ловко убирая ладонь. Я открываю глаза и вижу ее лицо, склоненное над собою. Длинные светлые локоны ее волос щекочут мое лицо. Я улыбаюсь, она смотрит в мои глаза, растворяя меня. Как же безмерно здорово истаять в них, раствориться.
Девушка склоняется над мужчиной. Охватывает его лицо руками и поворачивает голову так, чтобы удобнее было целовать открытую шею. Обнимает его. Мужчина улыбается, не имея желания сопротивляться. Ноздри его раздуваются, ловя аромат ее тела, склонившегося над ним. Глаза девушки меняют свой цвет, но в сумраке комнаты это незаметно. Человек все равно не обратил бы на это внимания. Из зеленых глаза приобретают алый цвет губ, зрачки сливаются с радужной оболочкой, глаз – шар дьявольского, багрового пламени, шар запекшейся крови. Тонкие губы раздвигаются шире, давая место быстро растущим клыкам. Вампир и его жертва на мгновение замирают каждый в предвкушении своего: насыщения для вампира и наслаждения для жертвы.
Я ощущаю, как ее руки наливаются силой несоразмерной с ее хрупкой фигурой. Теперь, даже захоти я повернуть голову, извернуться в кресле, у меня ничего не получится. Но я и не хочу этого. Мне уютно и тепло. Я люблю и любим. Лишь подсознание воет загнанным зверем, предупреждая об опасности. Я ощущаю ее влажный язык на своей шее, губы ласкают поцелуем трепещущую кожу. Обольстительница. Сквозь закрытые веки по глазам бьет слепящее сияние. Взошла луна. Я непроизвольно начинаю смеяться.
Клыки вампира смыкаются на горле жертвы в тот момент, когда кресло, стоящее перед открытым окном через которое вампир проник в комнату, попадает в конус лунного света. Подлинная хозяйка явилась к своему благоверному, и ярость ее заливает комнату мертвым светом ночного солнца. Жертва начинает тихонько смеяться, но вампир уже не в силах остановиться и впивается в ее горло.
Шутки шутками, но это зашло слишком далеко. Клыки упыря смыкаются на моем горле, срывая паутину наваждения. Ощущаю секундное замешательство вампира – он не ожидал, что в такой момент ему можно сопротивляться. Упиваюсь этой мыслью и полностью отдаюсь лунному свету, испепеляющему замки и запоры на клетке моего звериного начала. Прекрасный вечер, прекрасная ночь, прекрасная охота.
Мужчина, не прекращая смеяться, шутя, разрывает стальной капкан объятий вампира и отбрасывает девушку от себя. Обезумевший от вкуса крови вампир шипит, собираясь атаковать. Такая сладкая, такая необходимая для жизни кровь столь близко, нужно лишь полоснуть когтями. Голод сводит с ума, а запах крови, стекающей из прокушенной шеи, одуряет. Но не только вампира: человекоподобный зверь, сидящий в кресле так же ловит его широкими ноздрями и взгляд серо-зеленых волчих глаз не предвещает незнакомке ничего хорошего. Оборотень поднимается с кресла, остатки одежды падают на пол истерзанными лохмотьями. Зверь стоит в проеме окна, ласкаемый светом своей единственной любви, и полная луна щедро делится силой со своим любовником.
«…последняя, тринадцатая, жертва почти сумела добраться до меня. Это было особенно захватывающе. Наверное, я стал наркоманом, но, вспоминая, очарование магии вампира, желание и ощущение любви, я хочу вновь и вновь испытать это чувство заново. То, что поначалу было для меня лишь забавой, становится насущной потребностью, тем, что дает мне ощущение жизни. Вряд ли это развлечение наскучит мне. Но порою мне становится их немного жаль. Мучимые пыткой голода они ищут свидания в надежде выжить, и убивают, чтобы жить. Тогда как мы… Глупости конечно, ведь убийство ради выживания и убийство ради развлечения все равно остается убийством… или нет?»